Как отличить подделку: 1 рубль 1914 года Гангут

1 рубль 1914 года

Каталожный номер: Биткин-337; Конрос-319/1
Буквы: (ВС)
Монетный двор: Санкт-Петербургский
Тираж: 30 300 шт.

Металл: серебро (проба 900/1000)
Масса: 20 г.
Содержание химически чистого металла: 18 г.
Диаметр: 33,65 мм.
Толщина: 2,5 мм.

Аверс: в середине изображение судового штандарта: двуглавый орел без скипетра и державы, держащий в клювах и когтях четыре морские карты – символы четырех «русских» морей (Белое, Балтийское, Черное моря и Тихий океан). Ниже обозначение достоинства монеты: «МОНЕТА РУБЛЬ».

Реверс: вверху вдоль края монеты надпись «ГАНГУТ», слева год сражения «1714», справа год выпуска монеты «1914», внизу дата сражения «27 ИЮЛЯ», в середине повернутый вправо бюст императора Российской империи Петра I.

Гурт: на картинке
Художник: П.Г. Стадницкий. Скульптор: П.Г. Стадницкий.
Цена металла: 565 руб.
Цена на аукционе: 1 065 000 руб.

ОПИСАНИЕ МОНЕТЫ

Более как известный Гангутский рубль был последней памятной юбилейной монетой, отчеканенной в Российской Империи (Царской России). Он приурочен к 200 летию Гангутского сражения. 200 лет до этого – Сражение при Гангуте в 1714 году — ярчайшая морская победа России, актуальность которой особенно остро чувствовалась в начале прошлого века у мыса Гангут в Балтийском море между русским армейским флотом и шведским отрядом из 10 небольших судов, первая в истории России морская победа русского флота. Выпуск Гангутского рубля приурочили к спуску на воду дредноута «Гангут», и торжества должны были ознаменовать возрождение славы русского флота после Цусимского поражения.

Штемпеля для Гангутского рубля выполнил П. Стадницкий, лицевую сторону монеты украсил портрет Петра I, оборотную — двуглавый орел, который держит в клювах и лапах четыре карты, олицетворявшие при Петре I четыре русских моря (Белое, Балтийское, Азовское и Каспийское), а при Николае II — Белое, Балтийское, Черное и Тихий океан.

Должен был состояться парад, каждый участник которого получил бы Гангутский рубль, но провести его помешала начавшаяся Первая мировая война, торжества были отменены, и почти весь тридцатитысячный тираж остался невостребованным.

Тем не менее монеты попали к нумизматам, И.Г. Спасский предполагал, что примерно 135-150 экземпляров разошлись по рукам сразу после чеканки. По документам известно, что еще 300 штук было дочеканено в 1916 году по повелению Великого князя Сергея Михайловича (50 – Великому князю, 85 – штабу флота и 165 – в резерв двора), что свидетельствует о том, что на момент запроса высокопоставленного лица этих монет уже не было в наличии.

Но судя по встречаемости монеты, Гангутских рублей сохранилось больше, что подтверждает и факт их наличия в прейскурантах и аукционных каталогах Советской филателистической ассоциации. Видимо, это и послужило для И.Г. Спасского поводом предположить, что в 1927 году ассоциация направила на Ленинградский монетный двор заказ о дочеканке «Гангутов» и рублей 1915 года, последнего года регулярной царской чеканки, «поскольку о их своевременной чеканке знали собиратели в стране и за границей, а между тем ни у кого их не было».

Предположение это спорное. Во-первых, сама идея чеканить для распространения среди советских коллекционеров монет с портретами российских императоров в первое десятилетие Октября выглядит, мягко говоря, малоправдоподобной (дочеканка подлинными штемпелями золотых монет — совсем другая история, и цели ее были иными).

Во-вторых, ни рубли 1915 года, ни «Гангуты» не относились тогда к числу коллекционных раритетов. В издании 1916 года М.Гаршина, продолжившего по решению РОН работу Гиля-Ильина, рубль 1915 года отмечен точкой (монета не совсем обыкновенная), а «гангутский рубль» 1914 года как редкость вообще не выделен. Да и в прейскурантах СФА их стоимость невелика, в случае формирования заказа монетному двору ассоциация могла найти куда более интересные варианты.

Самый простой и логичный путь, которым монеты попали в СФА — это их передача из казначейства монетного двора в целях реализации как предметов коллекционирования, чем ассоциация и занималась под эгидой ВЦИК, имея на такого рода деятельность монопольное право.

Таким образом, факты говорят о том, что тридцатитысячный тираж 1914 года, запланированный для раздач в день празднования события, но невостребованный из-за начавшейся войны, к 1916 году был исчерпан. О его судьбе можно говорить лишь предположительно. Судя по встречаемости монет, в частные руки попало порядка тысячи экземпляров, а остальные пошли в переплавку (вспомним резко возросшую потребность в серебре для изготовления наград в первый год войны). Триста монет 1916 года формально можно считать новоделами, но по сути они таковыми не являются — дочеканка в близкое время памятных монет для удовлетворения спроса была обычной практикой монетного двора.

Другой известный нумизмат, В.В. Уздеников, хотя и объявив об отсутствии отличительных признаков у «подлинных» и «новодельных» гангутских рублей, в целом согласился с предположением И.Г. Спасского и предложил считать новодельными рубли, отчеканенные «смешанными» комплектами штемпелей (полированный для одной стороны, и обычного исполнения для другой). «Наиболее вероятно, – пишет В.В. Уздеников, – что такое неряшливое смешение штемпелей могло быть допущено на Ленинградском монетном дворе только при чеканке новоделов и только после 1917 года, когда «гангутский рубль» вместе со всеми другими монетами императорской России безвозвратно утратил свою былую престижность» (Очерки, 2001).

Впрочем, предположения (пусть и не находящие фактического и документального подтверждения) известных нумизматов, внесших огромный вклад в развитие отечественной нумизматики — это одно дело. И совсем другое — нежелание допустить даже возможность усомниться в своих устоявшихся взглядах и многозначительные заявления о том, что признаки отличия «Гангутов» 1914 года и «советских дочеканов» известны, но держатся в тайне от непосвященных.

Мучительно трудный процесс поиска черной кошки в темной комнате усугубляется, если кошки там нет. Ну а поиск отличительных признаков гангутских новоделов от оригиналов продолжается нумизматами и сегодня.